На стенах висят в рамках черно-белые фотографии Манхэттена в том виде, каком его все еще помнят «Те Женщины». Также имеется большая, выложенная кирпичом терраса с кованой железной мебелью; такое пространство не может не заставлять зеленеть от зависти обычных ньюйоркцев, ютящихся в крошечных квартирках. Если выйти на террасу, показывает Тони, стать лицом к «Барбизону», запрокинуть голову и смотреть так далеко, насколько возможно, вы увидите слой за слоем головокружительный ар-деко: розовые кирпичи и поверхности, в шахматном порядке устремленные высоко-высоко в небо. Но на террасу никто не ходит, кроме Тони.

Теперь их осталось пятеро. Они не сплоченная группа, как легко представить себе: совместно старящиеся бабульки, коротающие дни на диете из дневного чая и воспоминаний. Даже друг с другом они лишний раз не здороваются, если вообще здороваются; единственный, кого они всегда узнают и считают достойным общения, – Тони. «Все они барахольщицы – копят не только вещи, но информацию и воспоминания». По закону им полагается ежедневная уборщица, которая приходит с понедельника по пятницу. Стоимость проживания для них разнится в соответствии с датой заселения: для Элис Делман – такая же, как в 1950-е. Элис, основной накопитель информации, пишет мемуары. Надо думать, что где-то у нее хранится коробка рекламных буклетов, газетных вырезок и личные записи о скандалах, которые не удалось скрыть управляющим отеля – как и о тех, которые таки удалось.

В 2011 году организация «Друзья исторического Верхнего Ист-Сайда» [69] подала документы на присвоение дому «Барбизон/63», прежде жилому отелю для женщин «Барбизон», статуса памятника архитектуры. Здание располагается за пределами исторического района Верхний Ист-Сайд – пусть даже сами границы были впоследствии расширены. Но организация аргументировала это тем, что в случае «Барбизона» дело не в географии, а в наследии. В то же самое время в «Бервинд», которая полностью переделала внутреннее убранство дома, но почти не тронула фасад, поняли, как монетизировать общественную важность здания. Квартиры продавались особенно хорошо, пусть даже агенты по недвижимости кривились на низкие потолки и так-себе-размещение. Рекламная кампания напирала на славное прошлое «Барбизон/63» и вспоминала знаменитых женщин, которые прошли через его двери. Стены общей зоны на третьем этаже украшают черно-белые снимки роскошных кинозвезд и моделей, некогда живших здесь.

Но были и тысячи других, не оставивших имен: они входили в эти двери, юные, амбициозные, полные предвкушений, пробующие свободу на вкус. Может, они и не обрели славу, о которой грезили, но все были смелыми – даже «Одинокие женщины Гейл Грин». Будь то начинающие танцовщицы, актрисы, манекенщицы, певицы в ночных клубах, швеи, будущие секретарши, медсестры или предпринимательницы – все они олицетворяли возможности и противоречия, которые предлагал женщине век двадцатый. В 1920-х они, Новые Женщины, избавленные от ограничений девятнадцатого столетия получением права голоса и Первой мировой войной, стремились получить работу в манхэттенских небоскребах. Самые молодые выражали новообретенную свободу, крася губы, делая короткие стрижки, нося платья по моде флэпперов, надевая длинные нитки жемчуга и попивая мартини в нелегальных питейных заведениях. В 1930-х, в эпоху Великой депрессии, эти работавшие женщины подверглись порицанию – но это их не остановило. Многие теперь зарабатывали на жизнь – как себе, так и семьям. Они становились секретарями и моделями – выбирая «женственные» профессии, чтобы тебя не обвинили в том, что ты отнимаешь у мужчин их рабочие места. Но именно в это десятилетие появились первые влиятельные работающие женщины вроде главного редактора «Мадемуазель» Бетси Талбот Блэкуэлл, придумавшей целую программу для молодых женщин, таких, какой была она сама: наполненных талантами и стремлениями, пусть даже, особенно после Второй мировой, им твердили, что их цель в жизни – стать матерями и женами, отказавшись от всего остального. Для приглашенных редакторов месяц, проведенный в «Барбизоне», либо помогал удержаться на плаву на много лет вперед, либо погружал глубже в пучину депрессии. И даже в 1960-х и 1970-х, когда некоторые женщины уже решили, что им не требуется защита стен цвета лосося, оставались и те уроженки «одноэтажной Америки», которым такая тихая гавань все-таки требовалась – особенно если нужно было набраться смелости внутри самой себя, чтобы спастись.

«Барбизон», хотя и явление века двадцатого, был местом, где женщины чувствовали себя в безопасности, где у них был собственный номер, чтобы планировать дальнейшую жизнь. Отель освобождал их. Разжигал устремления, пробуждал желания, где-либо еще считавшиеся запретными, но там начинавшие казаться вполне представимыми, осуществимыми, выполнимыми, в Городе Мечты.

Благодарности

Замысел этой книги родился в баре в вестибюле конференц-отеля «Мариотт» в Сан-Антонио в 2014 году, где мы были с моим редактором издательства «Юниверсити Пресс» Сьюзен Фербер. Спасибо ей и Мерси Шор, историку, за то, что помогли мне связаться с Джиллиан Маккензи, моим замечательным агентом. Спустя год, проведенный в исследованиях, я встретила Сьюзен Кемп, превратившую интерес к фото-моделям своей юности в призвание и собравшую архив. Всегда щедрая, Сьюзен подбадривала и снабжала необходимой информацией. В процессе я говорила с множеством женщин (и несколькими мужчинами) и хочу сказать вам всем спасибо, пусть ваша история и не попала на эти страницы (особенно хочу попросить прощения у участниц программы приглашенных редакторов сезона 1968!). Я училась у вас; вы вдохновляли меня. Спасибо вам за вашу открытость. Благодарю Ниву Нельсон, чьи титанические усилия по объединению участниц программы приглашенных редакторов «Мадмуазель» сезона 1953 года сделали ее архивистом и правдорубом. Пегги ЛаВиолетт Пауэлл, с которой я поддерживала связь только по телефону, хотя многократно; она замечательный собеседник с завидной памятью. Я летала в Калифорнию, чтобы встретиться с бывшим главным редактором «Мадмуазель», ныне покойной Эди Реймонд Локк, которой тогда было девяносто семь, и провела два чудесных дня с ней и ее супругом. Разговоры с Филлис Ли Шуолби, которой за девяносто – и она все еще публикуемый автор, – я буду помнить всю жизнь. Малахия Маккорта, ирландского писателя и бонвивана, за нашу встречу в ресторане в Верхнем Вест-Сайде: он был само обаяние, но я также благодарна ему за искренность и проницательность. Барбару Чейз-Рибу, которая согласилась встретиться в клубе «Йель», когда прибыла в Нью-Йорк – она приезжала в Америку из Европы: миланского дома и парижской мастерской; она поразительная, все такая же искрометная. Хороший разговор вышел с Тони Монако, управляющим «Барбизон/63» и ценителем его прошлого. И благодарю остальных, согласившихся уделить мне время и поделиться воспоминаниями: Гейл Бейзер; Лейни Берхард; Джоан Гейдж; Гейл Грин; Эми Гросс; покойную Глорию Харпер, Диану Джонсон, Лоррейн Дэвис Кнопф, Лори Глейзер Леви, Эли Макгроу, Долорес Фелпс, Джейн Фиппс, Дженет Вагнер Рафферти (и ее дочь